... Я сел за стол, где сбоку лежали пришпиленные отчеты дежурных сестер, и уставился в окно. Ничего, кроме ночной темени и дождя, подсвеченного из окна. Вот, значит, как. Мертворожденный. Так вот почему у врача был удрученный вид. Тогда к чему все эти манипуляции? Наверное, надеялись, что он все-таки задышит. Хотя я и не был верующим, но понимал, что его следовало бы окрестить. Но если он даже не задышал? А он не задышал. Он не жил. Только в животе у матери. Я часто слышал, как он там лягался. Не считая последней недели. Возможно, он уже тогда задохнулся. Бедняжка. Почему, черт возьми, я вот так же в свое время не задохнулся! Нет, на самом деле я этого не желал. Хотя тогда бы я избежал всех этих смертей. А сейчас к ним добавится Кэтрин. Это на твоей совести. А если б ты умер сразу, то не знал бы, что это такое. Так и не узнал бы. Тебя вбрасывают в этот мир и сообщают правила игры, но стоит один раз ошибиться, как тебя убивают. Или даже без всяких причин, как Аймо. Или награждают сифилисом, как Ринальди. Но рано или поздно тебя убивают. В этом можешь быть уверен. Поживи, и ты в этом убедишься.
Однажды в палаточном лагере я подбросил полено в костер, а оно оказалось в муравьях. Когда полено занялось, муравьи сначала бросились к горящей середине, потом развернулись и побежали к концу. Вскоре там их скопилось столько, что они стали падать в огонь. Некоторые сумели выбраться, обгоревшие и сплющенные, не понимая, куда они бегут. Но большинство продолжало метаться между двумя точками и, сбившись в кучу на прохладном конце, сваливались в огонь. Помнится, я тогда подумал, что это конец света и что мне предоставлен великолепный шанс выступить мессией: вытащить полено из костра и отбросить подальше, чтобы муравьи оказались на земле. Но вместо этого я плеснул на полено воду из жестяной кружки, чтобы налить туда виски, а уж потом его разбавить. Думаю, эта вода сварила их заживо.
Прощай, оружие!